— Ну вот, кое?что проясняется! — обрадованно воскликнула я и даже сделала несколько шагов по комнате, заложив руки за спину. — Брошь похитили из дома Веллореска, скорее всего специально для того, чтобы подбросить мне. Конечно, фамильная драгоценность — немного странная взятка, но можно было списать такой выбор на нехватку денежных средств: ведь на тот момент Дункан ещё не успел вступить в права наследования.

— Всё это правильно, если только сам Веллореск и не стоит за этой историей, — заметил Алджернон. — В последнем случае его сегодняшнее поведение — не более чем умелая игра. Хотя, — он поморщился, словно это признание не доставляло ему удовольствия, — если это игра, то и вправду необыкновенно умелая. Он был очень убедителен, когда напрочь отказывался разговаривать со мной и порывался покинуть участок. Настолько хорошие актёры среди преступников встречались мне нечасто… Но встречались, — всё?таки не удержался от замечания не в пользу Дункана он.

— У тебя голова болит? — спросила я после того, как он в очередной раз приложил пальцы к вискам.

— Немного. — Он поморщился, давая понять, что это не имеет никакого значения.

— Сядь, — велела я и, взяв его за руку, сама подвела к краю застеленной кровати.

И откуда только взялись такие повелительные нотки? Будто он — не начальник, а недисциплинированный свидетель. Впрочем, формально он ведь действительно больше мне не начальник? Воспользоваться ситуацией и немного покомандовать — это буквально?таки святое.

То ли мой тон сработал, то ли Алджи просто слишком устал и оттого не сообразил, что что?то не так. Так или иначе, он послушался. Я тут же забралась на кровать с ногами (благо скинуть тапочки было секундным делом), села у него за спиной и принялась осторожно массировать виски. Для этого пришлось предварительно отвести за уши густые светлые волосы. До чего же непривычно в подобных интимных ситуациях видеть перед собой именно этот цвет!

Сопротивляться Алджи не стал, наоборот, прикрыл глаза и блаженно выдохнул.

— Вам удалось немного продвинуться по делу? — спросила я, перейдя на шею. — Или не скажешь из?за тайны следствия?

— Почему ты так решила? — удивился он. Но, впрочем, глаз не открыл. — Информация, конечно, засекречена, но ведь не от тебя.

— Не знаю, ты ведь до сих пор ничего мне не рассказывал, — с некоторой обидой озвучила я мысль, которая и правда немного меня беспокоила. — О ходе следствия не было ни слова.

— Не потому что я что?то от тебя скрываю, — фыркнул Алджи. — Просто я счёл, что за последние сутки тебе и без того досталось, так что ты заслужила право спокойно отдохнуть. Кстати, я просмотрел бумаги и выяснил, что ты не брала отпуск целых два года. Почему?

Мои руки стали чуть сильнее давить на позвонки, и он довольно зашипел.

— Не знаю, — повела плечом я. — Наверное, просто потому, что мне нечего делать в отпуске. В участке всегда интересно, и приятелей у меня там много, а дома… Ну, что я буду делать дома? Ну, по базару не пробегусь за десять минут, как обычно, а поброжу со вкусом, хоть полдня. Всех сплетен наслушаюсь. Ну, в таверне какой?нибудь подольше посижу, не торопясь домой, поскольку назавтра рано вставать не надо. Но я вообще?то всё равно ранняя пташка, так что встану по — любому… А что ещё в отпуске делают?

— Ездят куда?нибудь, например, — хмыкнул Алджи.

— Да мне особенно некуда, — призналась я. — В мой родной посёлок, честно говоря, не хочется. А так… Да куда ещё?

Я не стала уточнять, что если бы были деньги, куда съездить, конечно, бы нашлось. Хоть ту же столицу посмотреть, хоть куда?нибудь на побережье, к морю, да мало ли вариантов. Но имеем то, что имеем. Тель — Рей я люблю, жизнь здесь меня вполне устраивает, работа — тоже, более чем.

Мои пальцы поднялись чуть выше, и я с силой надавила на точку не то в самом верху шеи, не то в самом низу головы. Я и сама не знала, как правильно определить её местоположение, но важнее было другое: Алджи с шумом втянул воздух через прикушенную губу.

— Когда я нажимаю здесь, в лоб тоже отдаёт? — спросила я.

— Да. Над левым глазом.

— Я могу ещё помассировать, но лучше обезболю.

— Магией? — тут же напрягся Алджи.

— Да. А что тут такого? — удивилась его реакции я.

— Лучше не надо, — лаконично сказал он.

— Почему?!

— Э… — Алджи помялся, потом привёл довольно странное обоснование: — У меня не осталось больных зубов. — И наконец объяснил более доходчиво: — Не хотелось бы лишиться чувствительности на целую неделю.

— Ах, ты про тот раз! — сообразила я, припомнив, что один раз уже проводила для Алджи сеанс обезболивания.

— Не сердись. Тогда это действительно было очень уместно. Сказать по правде, боль была практически нестерпимой. Но сейчас ничего подобного не происходит, так что…

— Тогда я старалась изо всех сил, — постаралась доходчиво объяснить я. — И была совершенно уверена, что ни на что подобное не способна. Думала, что если буду работать на максимуме, то смогу помочь хоть немного.

Я уже сидела не за спиной у Алджи, а рядом, свесив ноги с кровати. Он благодарно погладил меня по щеке.

— А сейчас я стараться не буду, — заботливо заключила я. — Минимальный поток обезболивающей магии. Для обычной головной боли должно хватить.

— Ну ладно, — сдался Алджи.

— То?то же.

Я развернулась в его сторону, положила руки ему на скулы и посмотрела в глаза. Секунд через пятнадцать морщины у него на лбу разгладились.

— Лучше? — спросила я.

Алджи кивнул, просветлев лицом.

— Намного.

Я, 'без объявления войны', от души дала ему затрещину.

— Это что за фокусы? — изумлённо вскинулся он.

— Проверяю твою чувствительность, — ответила я самым что ни на есть невинным тоном.

Вот так, а нечего мне не доверять!

— Так как, с чувствительностью всё в порядке? — заботливо спросила я.

— В порядке, — отозвался Алджи, потирая ушибленное место.

Потом, с той же степенью внезапности, подхватил меня и пересадил к себе на колени. На всякий случай ещё и придержал, чтобы не смогла соскочить. Но я и не пыталась: меня всё устраивало.

— По поводу расследования, — сам возвратился к моему вопросу Алджи, видя, что тема противостояния исчерпана. — Мы работаем по нескольким направлениям. Во — первых, Флай сейчас как следует трясёт Гардера младшего и кожевника. Всё это под строжайшим секретом, конечно. Даже мать Гардера думает, что он уехал на пару дней на отдых, к реке. Флай пытается определить, на что, помимо сна, пытались повлиять злоумышленники, но пока результатов нет. Во — вторых, мы проанализировали ситуацию, взяв за основу твою собственную гипотезу, и определили круг возможных будущих жертв.

— Вот как? — заинтересовалась я. — Каким образом?

— Основная идея такая, что преступник воздействует на людей политически неблагонадёжных. Это — единственный фактор, объединяющий жертву вроде Гардера с теми, чьи родственники сидят в тюрьме или кто отбыл срок заключения сам. Кроме того, в зону риска в первую очередь попадают одинокие люди, необычный сон которых вполне может остаться без внимания. Вероятнее всего, именно в этом причина особого интереса преступника к нищим или одиночкам вроде кожевника. Не могу сказать, чтобы круг потенциальных жертв стал по — настоящему узким. Проследить за всеми невозможно. Но мы постарались составить как можно более полный список тех, кто прежде сидел в тюрьме, живёт в Тэль — Рее, одинок и политически неблагонадёжен. Несколько человек выделили особенно. За ними установили круглосуточное наблюдение. Если кого?то из них погрузят в магический сон, мы своевременно об этом узнаем. Если кто?то из них окажется замешанным в преступлении — тем более. И третье направление — собственно участок. Поиск того, кто действует изнутри. Этим я занимаюсь лично и, разумеется, особенно аккуратно. Но, — он развёл руками, чтобы почти сразу же снова сомкнуть их на моей талии, — конкретных результатов пока нет ни по одному из направлений. Это нормально, учитывая, как мало прошло времени. Но всё равно плохо — если учесть, как мало времени остаётся.